Постановка проблемы. Современное языкознание подвергает сомнению возможность адекватной характеристики синхронной системы языка без обращения к ее истории [9, c. 136] Как отмечают исследователи, принцип историзма в методологии языкознания «предполагает преемственность, связь прошлого и настоящего, ибо новое в науке никогда не бывает отрицанием прошлого, а лишь существенным изменением, углублением и обобщением в соответствии с современным состоянием науки» [3, c. 3]. Именно диахроническое исследование позволяет понять, как сложилась данная языковая система. Поэтому охарактеризовать современное состояние и выявить перспективы развития лингвистической терминологии крымскотатарского языка невозможно без оценки вклада, который внесли языковеды прошлого в развитие данной проблемы, и значения их концепции для науки в целом. Этим объясняется необходимость исторического экскурса – определения и изучения истоков лингвистической терминологии, основных этапов развития терминосистемы, характера языковой политики в тот или иной период.

Целью данной статьи является описание основных периодов развития крымскотатарской лингвистической терминологии до 40-х годов прошлого столетия, а также определение значения терминологических дискуссий 20 – 40 гг. для развития крымскотатарской терминологии.

Представляется, что в настоящее время базой для изучения этой проблемы могут служить такие общетюркские памятники письменности, как известный лингвистический труд Махмуда Кашгарского «Дивану Лугъати-т тюрк» («Собрание тюркских наречий») (годы написания – 1072-1083), в котором употребляются первые грамматические термины арабского и персидского происхождения [1, c. 17-18], старейший памятник крымскотатарского языка XIII века «Кодекс Куманикус», а также арабско-кыпчакские памятники мамлюкского Египта XIII-XV веков, в том числе и целый ряд словарей [2, c. 72-73]. Среди последних следует особо отметить известное произведение Абу-Хайяна , написанное в Каире в начале XIV в., «Китабу’-ль-идрак ли-лисану-ль атрак» («Книга знаний о языке тюрков»), на основе подробного изучения которого турецкая исследовательница Мелек Озьетгин в 2001 г. опубликовала свою работу [7, c. 71-72]. Необходимо указать, что данные памятники, рассматриваемые в тюркологической литературе как словари, содержали, кроме словарной самостоятельную грамматическую часть. Так, в указанном труде Абу-Хайяна в таком разделе изложена авторская интерпретация основных положений лингвистики. Ученый выделяет три направления в изучении языка: наука о слове, наука о флектировании, т.е. об изучении особенностей отдельных слов до слияния их в словосочетание и наука о связной речи, т.е. об изучении особенностей словосочетаний. Автор обращает внимание и на закономерность зависимости фонетического варианта аффикса от фонетического характера корня слов в тюркском языке [16, c. 82]. В указанной работе, как и в других арабоязычных грамматиках тюркского языка того времени, исследование шло в одном направлении: от позиций готовой системы арабской грамматики к фактам тюркского языка и далее «к видоизменениям этой системы сообразно особенностям тюркского языка» [16, c. 84]. Естественно, что и лингвистические термины, употребленные в данных грамматиках, являлись арабскими заимствованиями. Например, в труде Абу-Хайяна при описании грамматических особенностей тюркского языка используются такие термины арабско-персидского происхождения, как ‘илму-л-лугāт ’наука о слове’, ‘илму-т-тасриф  ’наука о флектировании’, ‘илму-и-нахф ’наука о связной речи’ и др. [16, c. 82].

К сожалению, указанные труды до сих пор не изучены должным образом крымскотатарскими исследователями.

Грамматические термины встречаются и в лингвистических трудах известного ученого и поэта средневековья А. Навои. В его научном наследии представляет особый интерес трактат «Мухакамат ал-лугъатайн» («Суждение о двух языках»), в котором изложены взгляды исследователя на место тюркского языка в литературном творчестве [12, c. 143-154)]. Основная цель труда – показать совершенство тюркского языка, во многом не уступающего персидскому. Ученый дает сведения о фонетике, лексикологии, словообразовании и морфологии тюркских языков, проводит интересные грамматические сопоставления [11]. В работе в качестве терминов, наряду с арабскими заимствованиями, которые до настоящего времени используются в крымскотатарском языкознании, например, замир ’местоимение’, сыфат ’имя прилагательное’, фииль ’глагол’ и др., встречаются вышедшие из употребления в современных крымскотатарских грамматиках арабские термины: сарф ’грамматика’, эда ’аффикс’ и пр. При описании артикуляционных особенностей гласных звуков ученый использовал и общетюркские слова, например, вави ’губные гласные звуки’ и яйи ’негубные гласные звуки’ [19, с. 175]. Следует отметить, что поэтические и лингвистические труды А. Навои, а также его предшественников и современников, повысили интерес к чагатайскому языку у представителей многих народов тюркоязычного Востока. Появились различные словари, помогающие овладеть данным языком. [8, с. 72-73]. Использование этих словарей затруднял арабский алфавит, который не отражал особенности фонетической системы тюркских языков. Для этого были введены специальные лингвистические термины, без понимания которых трудно было употреблять восточные словари. Например, для правильной передачи фонетической структуры слова использовались термины ишба’ (для характеристики узких и широких гласных), му’джам и мухмал (для указания на чтение и произношение согласных, различающихся диакритическими знаками при совпадении графической формы). [8, с. 71]. Изучение лингвистических терминов, употребленных в данных трудах, будет способствовать правильному чтению памятников письменности.

Заслуживают особого внимания лингвистические труды крымских ученых периода Крымского ханства. Подтверждением тому может служить научный труд  известного крымского ученого XVII века Эбуль-Бека Мухибуддин Эйюба Кефеви (1619-1684 гг.) «Эль-Куллият» («Собрание») [18, с. 298], являющийся словарем терминов, которые  использовались в мусульманских религиозных науках ( хадисоведении, юриспруденции (фикх), богословии (калам), экзегетике (комментарии Корана), а также философии, логике и грамматике. О значимости этого труда и его популярности в научном мире свидетельствуют многократные  издания словаря. В XIX-XX веках он был издан в общей сложности 10 раз: трижды – в Египте, (1837; 1839; 1864-1865); дважды – в Стамбуле (1861-1862; 1869-1870); дважды – в Тегеране (1867-1868; 1869-1870); издание с критическими замечаниями в Дамаске (1975-1976; 1981-1982) и, наконец, совсем недавнее Бейрутское издание 1992-1993 гг. Из авторских комментариев  выясняется, что при работе над словарем использовалось более 180 источников – классических произведений по исламским религиозным наукам, грамматике и риторике. И это далеко не единственный труд крымскотатарских авторов, в которых они касались лингвистических вопросов.

Появление таких исследований представляется естественным, поскольку арабская и возникшая на ее основе османская (турецкая) грамматики с разработанным терминологическим аппаратом занимали одно из наиболее важных мест в программе мусульманских, в том числе и крымских, медресе.

О значимости филологических наук в области просвещения периода Крымского ханства свидетельствуют многочисленные списки разного рода грамматических сочинений и словарей, сохранившиеся до наших дней, в частности, в собрании старопечатных рукописных книг Ханского дворца-музея. О содержании этой коллекции может дать представление описание ее фрагмента, переданного в 1976 г. в Государственную публичную библиотеку  им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде и опубликованного О.В. Васильевой и В.В. Лебедевым в статье «Бахчисарайское собрание восточных рукописей» [5].

Как отмечают авторы статьи, из 122 рукописей наибольшее количество (вслед за рукописями по фикху (мусульманское право) – 33 сочинения) относится к трудам по грамматике – 27 рукописей. «Это объясняется, – замечают авторы, – серьезным вниманием, уделявшимся  фикху и грамматике в мусульманских училищах. Многие сочинения этих жанров представлены в собрании несколькими списками, что свидетельствует об их популярности» [5, с. 133-134].

В этой же статье дается описание некоторых произведений, среди которых хотелось бы отметить трактат крымского автора XVIII века Мухаммеда ибн Абду- рахима ибн Ибрахима ал-Кырыми, представляющий собой  супракомментарий к комментарию Абд ал-Гафара ал-Лари к учебнику арабской грамматики великого таджикского поэта  Абдурахмана Джами. (год написания 1748).

Наличие такого количества лингвистически значимых трудов свидетельствует о существовании сложившихся лингвистических традиций в крымскотатарском языке уже в период Крымского ханства. Значимая часть этих трудов исследователями обнаружена в Рукописном отделе и Отделе литератур стран Азии и Африки Российской Национальной библиотеки (г. Санкт-Петербург) и опубликована в «Указателе рукописных и старопечатных книг, переданных в 1976 г. из Бахчисарайского историко-археологического музея в Государственную Публичную библиотеку им. М.Е. Салтыкова-Щедрина» [15, с. 88].

Следует выделить период конца XIX века – начала XX века, который условно назван периодом газеты «Терджиман» («Переводчик»), когда под началом  великого просветителя и гуманиста И. Гаспринского началась реформа народного образования. И. Гаспринский и его единомышленники ввели  новый метод в обучении – звуковой метод, при котором каждой букве алфавита соответствовал определенный звук. Для успешного внедрения этого метода  ученый создал ряд учебников и методических  пособий, среди которых следует отметить учебник по грамматике родного языка «Сарф-и тюрки» («Тюркская грамматика) [6]. В этом учебном пособии, адресованном учителям и учащимся мектебе (начальная школа), кратко изложены сведения  об основных частях речи (именах существительных, числительных, прилагательных и глаголах) и их грамматических категориях, даны общие сведения о членах предложения. Следует отметить, что «Сарф-и тюркий», как и другие арабографические труды этого периода, создавалась под влиянием арабского языка. Как известно, вплоть до начала XX века в тюркских грамматиках использовалась, в основном, заимствованная арабская терминология

Лингвистические термины, использованные в пособии, в большинстве случаев являются арабизмами. Часть этих терминов, например, названия частей речи: исим ’имя существительное’, сыфат ’имя прилагательное’, замир ’местоимение’, фииль ’глагол’ и др. до сих пор используются в современном крымскотатарском языке и не воспринимаются как иноязычные заимствования. Другие термины изъяты в начале 30-х годов, когда все дореволюционные грамматики были признаны устаревшими. Следует отметить попытку автора анализируемого пособия использовать параллельно с арабскими терминами и термины с тюркскими компонентами, например: заман-ы мазий – кечмиш  олан  заман ’прошедшее время’; заман-ы хал – шимдики  булундыгъымыз заман ’настоящее время’; заман-ы мустакъбель – келеджек заман ’будущее время’ [6, c. 17].

Интересным материалом для исследования лингвистической терминологии, на наш взгляд, может стать и библиография к «Научной грамматике крымскотатарского языка» известного крымскотатарского ученого-тюрколога Б. Чобан-заде [17, с. 90; 135]. В своей работе автор ссылается на источники, в которых можно найти сведения по тюркским грамматикам, написанным в конце XIX – начале XX веков такими  учеными, как М. Абдулькадыр, Хусейн Джахид, Мехмед Тевфик, Яхья-Наджи Байбуртлы, Шевкий Бекторе и др. К сожалению, научное наследие вышеуказанных авторов практически недоступно современному читателю, поскольку труды написаны арабским письмом и сохранились в считаных  экземплярах.

Сложным этапом в развитии крымскотатарского языкознания являются 20-30-е годы, когда произошла кардинальная переориентация в национальной культуре в целом, в том числе и  в литературном языке.  Арабская письменность была заменена на латинскую, а затем на кириллическую. Наряду с этим была реформирована и научная терминология.

На Всекрымских лингвистических конференциях (1927, 1928, 1929, 1934 гг.) и на I Всесоюзном тюркологическом съезде, состоявшемся в Баку в 1926 г., вопросы терминологии были особо актуальными. Видные тюркологи, деятели науки и просвещения пытались определить принципы образования научной терминологии в тюркских и, в частности, в крымскотатарском языках.  По отношению к литературному языку в среде тюркоязычных ученых в этот период выделялось четыре основных течения, представители которых условно назывались панисламистами,  европеизаторами, народниками и пантюркистами. Первые являлись сторонниками сохранения арабско-персидских терминов и дальнейшего  пополнения лексики за счет заимствований из арабского языка; вторые  придерживались идеи введения русских и европейских заимствований в языке; третьи считали необходимым создание терминов от корней народного языка, пусть даже искусственным способом; и, наконец, четвертые, в их числе Б. Чобан-заде и его сторонники, выступали за создание единой научной терминологии для всех тюркских языков [10, с. 186].

В своем выступлении на I Тюркологическом съезде Б. Чобан-заде указывал на три основы для создания терминов в тюркских языках: общетюркскую, арабско-персидскую и европейскую. Для выработки унифицированного тюрко-татарского языка он предлагал создать общетюркское научное бюро, которое занималось бы изучением трудов классиков европейской филологии с целью использования этого опыта в тюркологии [10, с. 190 - 193].

Сторонники очистки языка от арабских и персидских заимствований считали необходимым оставить только такие научные термины арабско-персидского происхождения, которые выражали религиозные понятия. Однако на II Всекрымской научно-орфографической конференции было принято решение о полном изъятии из литературного языка арабских и персидских заимствований и запрете их использования в терминосистеме крымскотатарского языка [14, с. 54-55].

Шла борьба между сторонниками сохранения национальной культуры и специфических особенностей языка (Б. Чобан-заде, Ш. Бекторе, С. Айвазов, А. Лятиф-заде и др., которых в дальнейшем обвинили в пропаганде буржуазно-националистической идеологии) и сторонниками  так называемой социалистической культуры, которые были ориентированы на русско-татарское двуязычие. Если на II Всекрымской конференции по крымскотатарскому языку были предложены такие основные пути дальнейшего пополнения терминосистемы крымскотатарского языка, как использование готовых лексических единиц родного языка, международных языковых единиц и арабско-персидских заимствований, уже освоенных языком, то к середине 30-х годов, когда языковая политика заметно изменилась, при разработке терминов особо подчеркивалась роль интернациональных слов и советизмов. Как отмечают исследователи, в этот период в крымскотатарский язык хлынул поток русских заимствований, в том числе словообразовательных моделей, калек и полукалек [13, с. 20].

Неразрывной частью борьбы, шедшей вокруг языка и языковой политики, были споры относительно грамматических терминов. Все дореволюционные грамматики были признаны грамматиками языка тюрко-татарской буржуазии и духовенства. Активно разрабатывались учебники и учебные пособия нового образца. Во вновь созданных учебниках и пособиях по крымскотатарскому языку арабско-персидские термины (кроме укоренившихся в языке) были заменены словами общетюркского происхождения и заимствованиями из русского, и посредством русского, из других языков интернациональными словами, например: саит, саите – созукъ сес (гласный звук), сарф – грамматика, нахв – синтаксис и др. В этот же период в  крымскотатарский язык без учета его специфических особенностей  были  внедрены характерные для европейских языков  словообразовательные аффиксы, например, -изм, -логия, -ация, -ист: сингармонизм, фразеологизм; артикуляция, ассимиляция, классификация; лексикология, семасиология и др.

В 30-40-е годах была издана серия терминологических словарей по различным дисциплинам – математике, физике, химии и др., в том числе и «Русско-татарский терминологический словарь по языку и языкознанию» (Тиль ве тиль бильгиси терминлери лугъаты) [4]. Количественный и качественный анализ терминов, зафиксированных в данном словаре, показывает следующее:

1.         Словарь является  двуязычным переводным словарем. Он содержит около 1,5 тысяч терминологических единиц.

2.         Русские термины переведены на крымскотатарский язык  следующими способами:

– заимствование готовых терминологических единиц международного фонда: архаизм – архаизм, диалект – диалект, синоним – синоним, гармония гласных – созукъларнынъ гармониясы, диктант контрольный – контроль диктанты и др.; 

– калькирование: двуязычие – эки тиллилик, взрывные согласные – патлайыджы  тутукълар и др.;

–          использование общетюркской лексики: определение – айырыджы, числительное – сайы и др.

3.         Термины, представленные в словаре, в основном охватывают такие теоретические области крымскотатарского языка, как  фонетика и морфология, реже встречаются термины по лексикологии и синтаксису и  практически отсутствует терминология фонологии и семасиологии (очевидно, вследствие неразработанности этих областей языкознания в тот период).

Термины, зафиксированные в вышеуказанном словаре, а также термины, представленные в учебниках и пособиях по языку, изданных в 30-40 годах (Э.А. Къуртмоллаев, 1938, 1939, 1940; А. Ислямов, 1938 и др.), за небольшими изменениями ( например: падеж в вышеуказанных изданиях – ал, в современном крт. – келиш, однокоренное слово  – сёз къорантасы, в соврем. – тамырдаш сёз и др.) легли в основу современной крымскотатарской терминологии.

Таким образом, именно к этому периоду (30-40 гг. XX в.) крымскотатарский научный язык полностью отошел от прежних лингвистических традиций  и стал ориентироваться на европейские и русские лингвистические теории.

В период Второй мировой войны и в годы депортации изучение проблем крымскотатарского языкознания, как и других проблем крымскотатарской культуры, было приостановлено. Возобновилась эта работа только в конце 60-х годов после создания в 1968 году отделения крымскотатарской филологии при Ташкентском государственном педагогическом институте им. Низами.

Выводы. Таким образом, в статье описаны динамические процессы в лингвистической терминосистеме крымскотатарского языка до 40-х XX столетия, а также очерчен круг источников, которые могут быть полезны при диахроническом исследовании этой проблемы.

Дана периодизация формирования лингвистической терминологии, которая коррелирует с этапами жизни крымскотатарского народа, а также с периодами развития лингвистической терминологии в других тюркских языках. В развитии крымскотатарской лингвистической терминологии выделяются следующие периоды: 1) общетюркский период и период Крымского ханства (по 1783 г.); 2) период газеты «Терджиман» и культурно-просветительской деятельности ее издателя и редактора И. Гаспринского (1883 – 1918 гг.); 3) период реформирования крымскотатарского языка (20 – 40-е годы XX в.); 4) период 60 – 80-х гг. XX в.; 5) период стабилизации и совершенствования крымскотатарской лингвистической терминологии на современном этапе.

Для формирования крымскотатарской терминологии большое значение имели терминологические  дискуссии 30-40 гг. XX столетия, которые заложили основу современной лингвистической  терминосистемы  языка.

Использованная литература:

1.         Амансарыев Б. Лексико-семантическая и словообразовательная характеристика лингвистической терминологии туркменского языка: Автореф. дис…канд. филол. наук: 10.02.02 / Академия наук Туркменсой ССР. – Ашхабад, 1986. – 25 с.

2.         Баскаков. Н.А. Введение в изучение тюркских языков. – М.: Высш. шк., 1969. – 383 с.

3.         Березин Ф.М. История лингвистических учений. М.: Высш. шк., 1975. – 304 с.

4.         Борковский В.И., Ислямов А. Тиль ве тиль бильгиси терминлери (Русско-татарский терминологический словарь по языку и языкознанию). – Симферополь: Крымгосиздат, 1941. – 58 с.

5.         Васильева О.В., Лебедев В.В. Бахчисарайское собрание восточных рукописей // Источники по истории отечественной культуры в собраниях и архивах отдела рукописей и редких книг: Сборник научных трудов / ГПБ. – Л. – 1983. – С. 131 – 139.

6.         Гаспринский И. Сарф-и тюркий. – Бахчисарай: Изд-во типо-литогр. газ. «Терджиман». – 1907. –  26 с.

7.         Закиев М.З. Итоги и перспективы сопоставительного изучения татарского языка // Сборник научных трудов Казан. гос. ун-та под общей ред.  А.А. Аминовой и Н. А. Андраановой. – Казань: Изд.-во Казан. гос. ун-та, 2003. – С. 71-76.

8.         Кадыров Т.Ш. О трех лингвистических терминах словаря «Хуласа-йе Аббаси» Мухаммада Хуваййи // Советская тюркология. – 1985. – № 1. – С. 71-74.

9.         Кубрякова Е.С. Диахрония // Лингвистический энциклопедический словарь. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. – С.136.

10.      Материалы I Всесоюзного тюркологического съезда. – Баку: 1926. – 431 с.

11.      Навои А. Суждение о двух языках. Пер. А.Мелеховой. Сочинение в десяти томах. Т.10. – Ташкент: Фан, 1970. – С. 107-139.

12.      Насилов Д.М. Лингвистические взгляды Алишера Навои // История лингвистических учений. Средний восток. – Л.: Наука, 1981. – 298 с.

13.      Рустемов О.Д. Внешняя и внутренняя лингвистика крымскотатарского языка (Терминология правовой сферы). – Киев: Общество «Знание» Украины, 2001. – 40 с.

14.      Тезисы, доклады и принятые резолюции II  Всекрымской научно-орфографической конференции. – Симферополь: Крымгосиздат, 1929. – 56 с.

15.      Указатель рукописных и старопечатных книг, переданных в 1976 г. из Бахчисарайского историко-археологического музея в Государственную Публичную библиотеку им. М.Е. Салтыкова-Щедрина / Составление, вступительная статья, комментарии Н.Р. Абдульваапа – Симферополь: Доля, 2007. – 160 с.

16.      Чайковская А.И. Об арабоязычных грамматиках старотюркского языка // Советская тюркология. – 1975. – № 6. – С. 77-84.

17.      Чобан-заде Б. Къырымтатар ильмий сарфы / Составители       А.М.Эмирова, Н.С. Сейтягьяев, под общей ред. А.М.Эмировой. – Симферополь: Доля, 2003. – 240  с.

18.      Hulûsi Kilici. Ebûl-Bekâ el-Kefevi // Islâm Ansiklopedisi. Cilt 10. – Ist., 1994. – 560 s.