На протяжении более двух веков после уничтожения Казанского ханства в 1552 г. российское государство отказывалось признать как официальный статус религии ислама, так и стабильное положение мусульманской элиты Волго-Уральского региона. Такое состояние вакуума власти наряду с периодическими попытками насильственного крещения рождало вооруженное противостояние мусульман региона с российскими властями. Это положение было изменено Екатериной II в 1760–1780-е гг., признавшей свободу вероисповедания и создавшей привилегированные группы татарского общества: дворянство (на территории башкирских кантонов), духовенство и буржуазию. Конечным этапом этого развития стало создание Милли Идарэ (правительства национально-культурной автономии) и провозглашение Штата Идель-Урал в 1917–1918 гг. Таким образом, на протяжении всего данного периода мы можем говорить об истории татарской нации как структуры Нового времени.

В этот период татары могут рассматриваться как группа, обладающая двойной идентичностью. Они признавали себя подданными немусульманского российского государства и в то же время продолжали оставаться частью мусульманской уммы. Российские императоры сменили османского султана и халифа в качестве политического, а муфтии — в качестве религиозного лидера. Вместе с тем на протяжении этого периода права и обязанности мусульман округа Оренбургского Духовного Собрания отличались от прав и обязанностей православного населения. Мусульманская и христианская общины наряду с религиозными отличиями продолжали сохранять собственные обычаи и правовые нормы, группы элиты, образовательную систему и фактически не смешивались в сфере семейно-брачных отношений.

Согласно теории формирования наций, не имеющих собственной государственности, разработанной чешским историком Мирославом Грохом, существуют три стадии создания нации:

Фаза А — период научного интереса к языку, истории, культуре нации, где ведущую роль играет группа интеллектуалов;

Фаза Б — период патриотической агитации, когда группа активистов занимается распространением национального самосознания путем агитации;

Фаза В — подъем массового национального движения, когда национальное самосознание становится заботой широких масс и национальное движение имеет стабильную организационную структуру, распространяющуюся на всю территорию (или нацию — А. Х.).

Именно на последнем этапе складывается массовое общественное движение, так как «национализм в своей основе, это массовое чувство, к которому апеллируют элиты, а не создание интеллигенции»1. Применительно к татарам фаза А начинается с 1820-х гг. (деятельность Хальфиных и Г. Утыза-Имяни по опубликованию памятников истории и литературы) и особенно с 1870-х гг. (деятельность Ш. Марджани, К. Насыри, начало деятельности И. Гаспринского). Фаза Б совпадает с периодом 1900–1905 гг. Фаза В на уровне общероссийской мусульманской элиты охватывает период Российской революции 1905–1907 гг., однако реакция разрушает либеральные структуры в лице партии «Иттифак», партийной прессы и всероссийских мусульманских съездов.

Происходит возвращение к преимущественно просветительским формам. Создание общественного движения, имеющего стабильную организационную структуру, распространяющуюся на всю территорию (или нацию), собственно у татар происходит с формированием Милли Идарэ в июле 1917 г.

На первоначальном этапе развития мусульманское татарское общество Европейской России и Сибири было выделено российским государством в форму Духовного Собрания, близкую к миллету. По определению «миллет — это форма церковного и религиозного самоуправления, применяющая обычное право, особенно по отношению таких факторов личного статуса, как брак, развод и наследование». Основатель национальной историографической традиции Шигабетдин u1052 Марджани сравнивал институт Духовного Собрания с Шейх-уль-Исламами и казыями Румелии и Анатолии в Оттоманской Империи. Тем самым, предки современных татар были выделены не по этническому, а по религиозному признаку. Целью создания Собрания стало поддержание эффективного контроля через механизм indirect rule (непрямого правления), преимущественно в религиозной, образовательной и экономической сферах. Соответственно общим самоназванием для членов миллета было «мусульмане».

Среди татар существовали две основные модели развития нации, которые обозначаются, как западная концепция гражданской нации и восточная концепция этнической нации. Первая модель предусматривала создание религиозной автономии с шариатским судом и поддерживалась, начиная с 1767–1769 г. с требований депутатов–татар в Уложенной Комиссии. В 1788 г. контуры татарской нации были определены миллетом Оренбургского Духовного Собрания. Концептуально модель гражданской нации берет начало в идеях Ш. Марджани о религиозной автономии и равноправии мусульман с христианами. Здесь ученый первым из татар ставит вопрос о гражданской лояльности мусульман Волго-Уральского региона при условии соблюдения их прав со стороны российского государства. При этом самоназвание «татары» у Ш. Марджани во многом копировало употребление этого термина именно со стороны российского государства и обозначало мусульман-потомков населения как минимум Казанского и Астраханского ханств. Эта традиция продолжается в доктрине либералов: в идее Исмагила Гаспринского о нации российских мусульман (потомков Золотой Орды) и в концепции Милли Идарэ и Миллет Меджлисе у Садри Максуди. Используя терминологию Эрика Хобсбаума, можно отметить, что, начиная с Ш. Марджани, у татар закладывались традиции первого типа, которые «устанавливали или символизировали социальную связь, членство в группах, подлинных или искусственных общинах»3. У татар не существовало местных законов, и юрисдикция Духовного Собрания распространялась на всех членов общин одинаково. Высшим апелляционным судом было Духовное Собрание. Муфтий и казыи имели право на издание фетв — законодательных актов в пределах компетенции Собрания.

Организация татарского общества строилась по законам Шариата, утверждавшим равенство всех мужчин. Теоретическим выразителем этого равенства у богословов являлась идея Шуро (Совета), то есть собрания всех мусульман. Для светских лидеров идея демократии основывалась на принципе тюрко-монгольского Курултая. Нарушение равенства внутри общины рассматривалось как отход от норм Шариата. Например, наличие крепостных-мусульман (колларрабов) у чингизидов Тевкелевых рассматривалось как факт нарушения норм Ислама. Татары стремились превратить Собрание в автономный орган, то есть центр общенационального политического развития. Окончательно эта идея была реализована в мае 1917 г. В июле этого же года было создано общенациональное правительство в лице Милли Идарэ, а в декабре — была провозглашена Конституция нации, получившей название «мусульмане тюрко-татары Внутренней России и Сибири.

Восточная концепция этнической нации берет начало в творчестве Каюма Насыри с его ориентацией на средние и низшие слои, разработкой разговорного языка, этнографическим описанием татарских обычаев и традиций и продолжается прежде всего татарскими социалистами и/или татаристами. Ее предпосылками были идеи об общем этническом происхождении мусульман Волго-Уральского региона. В XVIII–XIX веках это булгарское происхождение у абызов, Хисаметдина Муслими и ваисовцев. В XX веке она находит отражение в социалистических идеях вначале у Рашида Ибрагима (исламизм), Гаяза Исхаки и «тангчылар» (татаризм), затем кружка «Татар учагы» и группы Галимджана Ибрагимова (татаризм). Наиболее полное воплощение идея этнического национализма у татар нашла в идее государства тюркской расы — Турана у Юсуфа Акчуры и Мирсаида Султан-Галиева.

Теоретики политического движения мусульман России начала XX века использовали термин «нация» в значении, принятом после Великой Французской революции. По утверждению Энтони Смита, «при якобинцах, например, французский национализм был в своей основе гражданским и территориальным; он проповедовал единство республиканского отечества и братство его граждан в политико-правовом сообществе»5.

Поэтому, например, И. Гаспринский и С. Максуди говорили не о тюркской нации (Nation), а использовали термины «народность» или «национальность» (Nationalite) и говорили о российских мусульманах именно как о политико-правовой общности, отличной от христиан. В 1955 г. С. Максуди (Арсал) приводил следующее различие между терминами Nation и Nationalite: «Понятие «Nation» обозначает народ, живущий в пределах одного государства. «Nationalite», независимо от гражданства в том или ином государстве — это общность людей, говорящих на одном языке, имеющих общую культуру и историю и желающих существовать как независимая политическая сила»6.

Юсуф Акчура и Ахмед Агаев в период пребывания в Турции, наоборот, предпочитали сравнивать процесс образования нации тюрок России с процессами создания национальных государств в Европе. Возможно, что различие позиций определялось и цензурными условиями. Теория тюркизма была сформулирована татарином Ю. Акчурой и азербайджанцем А. Агаевым на основе французских политических концепций и, прежде всего, идеи политической нации и расы (ирк)7. В 1904 г. Ю. Акчура написал работу «Три политические системы» («Уч тарз-и сеясят»). В ней он поддержал идею создания политической тюркской (турецкой) нации на основе расы. Ю. Акчура писал, что ранее идея тюркского единства разрабатывалась в основном на уровне языкового и культурного единства8. Он выдвинул идею о плодотворности только тюркского единства, как единства языка, расы, обычаев и морали, а для абсолютного большинства и религии. При этом оттоманское правительство должно было сыграть роль самого могущественного, модернизирован ного и цивилизованного из тюркских обществ9. А. Агаев в 1911 г. в статье «Тюркский мир» выдвинул теорию об аналогичности процесса создания тюркской нации у мусульман России с созданием наций-государств в Европе.

Он указывает, что «Nationalisme» (национализм) возник после Французской революции 1789 г. и был привнесен на мусульманскую почву европейскими учителями. Наиболее близкими процессами с созданием национальной общности тюрок-мусульман России А. Агаев считает объединение Германии и Италии и завоевание независимости Балканскими государствами, то есть процесс превращения этнических общностей в нацию-государство (nationstate). Важнейшими процессами, приведшими к образованию нации мусульман России, А. Агаев считал культурное и языковое единство и социальную стратификацию общества10.

Таким образом, общественное движение мусульманских народов России на рубеже XIX–XX веков рассматривалось его теоретиками как движение, направленное на создание единой нации мусульман России. При этом в качестве образца мусульманской элитой был выбран европейский вариант национализма, то есть гражданский национализм. Татары, начиная с Ш. Марджани, ориентировались именно на гражданскую, а не этническую модель национализма. Однако идея этнического национализма, усугубленная гражданским неравноправием мусульман и религиозными различиями с основной частью российского населения, также имела основы среди средних и низших слоев населения.

Пиком политического движения мусульман России начала XX века стал III Всероссийский Мусульманский съезд, состоявшийся 16-21 августа 1906 г. Первое выступление на съезде сделал основатель татарского политического движения Р. Ибрагим. Он призвал к единству и братству всех мусульман по примеру ансаров и мухаджиров, то есть первых мусульман. Ибрагим выступил за то, чтобы мусульмане России положили начало политическому единству всех мусульман, то есть «умма исламия»11. Позиция Р. Ибрагима является характерной для поколения национальных деятелей 1860–1880-х гг., предшествующих джадидам. Эта группа ориентировалась на противостояние миссионерству и опиралась на финансовую поддержку исламской буржуазии. При этом вопросам собственно политической деятельности по европейским стандартам, в силу российских условий, почти не уделялось места.

Сходную с Р. Ибрагимом позицию занял имам и мударрис Галимджан Баруди, призвав сконцентрироваться на вопросах защиты религии светскими средствами. Купец Ахмеджан Сайдашев утверждал, что не действуют даже имеющиеся законы, и «везде начальники для своих райя» (здесь подвластное население — А. Х.) являются законом». А. Сайдашев заявил, что «драгоценный Коран и Сунна пророка являются для нас единственной программой».

Он призвал старшее поколение и молодежь объединиться во имя прогресса12. Следующей ключевой проблемой, стоявшей на повестке дня, было обсуждение реформы Духовного Собрания. В итоге было принято решение о создании пяти муфтиятов в основных мусульманских регионах России и формировании высшего теологического органа во главе с Раис аль-улама — главой религиозной автономии в ранге имперского министра. И. Гаспринский призвал к тому, чтобы автономию возглавили Г. Баруди и Ю. Акчура. Таким образом, муфтием должен был стать улем, а его помощником–юрист. Такое распределение власти гарантировало взаимодействие и сотрудничество светской и духовной элиты в управлении нацией при формальном провозглашении чисто религиозной автономии. Мударрис Ахмеджан Мустафа заявил, что мусульманам не нужны муфтий и муфтият, назначенные правительством.

Основной задачей муфтия должна стать реформа Духовных Собраний и школ. При этом должны быть изданы фетвы, обеспечивающие прогресс нации. «Тангчы» (аграрный социалист) Гаяз Исхаки потребовал прямого избрания народом раиса, муфтиев и казыев13. Трудовик Хади Атласи выступил за создание института единого муфтия, ссылаясь на слова Ш. Марджани: «В Исламе не должно быть двух лидеров (раис). Если лидеров будет больше, то настанет раскол». Г. Баруди заявил, что реальная власть будет в руках одного лидера, так как «в Исламе не должно быть двух падишахов, но могут быть наместники (вали)». Пять муфтиев образуют единый центр14.

Политический доклад и программа партии либеральной партии «Иттифак» были представлены Али-Марданом Топчибашевым. Либералы И. Гаспринский и Ю. Акчура назвали основными ориентирами объединение всех мусульман вокруг органа религиозной автономии, а не партийной программы.

Ю. Акчура призвал к единству всех мусульман: «Цель наша — объединить большинство мусульман России, создать политическую партию, повысить силу, влияние и авторитет перед русскими партиями»15. Таким образом, от имени либералов Ю. Акчура требовал создания единой партии, как единственного способа защиты политических интересов мусульман. Примерами для такой партии он считал национальные партии чехов и поляков в АвстроВенгерской Империи. Его оспаривали лидеры «тангчылар» Г. Исхаки и Ф. Туктаров, выступавшие за создание национальной социалистической партии в противовес национал-либеральному «Иттифаку». Они стремились опереться на среднюю и мелкую буржуазию, низшие слои интеллигенции (мугаллимов), учащихся. Ф. Туктаров утверждал, что необходимо принимать не изолированные постановления по вопросам религии и образования, а целостную программу, включающую такие важнейшие проблемы, как развитие наук, образования, религии и политической деятельности16.

По программе реформы управления духовными делами в России создавались пять Махкама-и-Исламия (Мусульманских Собраний), включая два на Кавказе, Оренбургское, Таврическое и Туркестанское. Им передавались все религиозные дела мусульман, включая контроль над медресе, мечетями и вакфами, утверждение духовных лиц и судопроизводство по вопросам никаха, талака и мираса. Средний уровень должны были составлять губернские и уездные меджлисы духовенства. Главой мусульман России избирался Раис уль-улама с правом личного доклада Императору. Все духовенство избиралось только мусульманами17. Рекомендация И. Гаспринского провозгласить Раис-уль-Улама Г. Баруди обозначала открытый разрыв с муфтиятом и всей системой официального религиозного устройства. Однако татарское духовенство, поддержанное буржуазией, было уже принципиально готово к переходу к религиозной автономии. Казанский имам и мударрис Габдулла Апанай возглавил образовательную комиссию. Она приняла решение о введении всеобщего начального образования на родном языке. В средней школе языком преподавания становился «тюрки»18.

Во II Думе была принята программа мусульманской фракции, практически повторяющая программу «Иттифака», но в качестве общенационального центра предлагалась мусульманская фракция Государственной Думы, то есть фактически светская элита, прежде всего в лице мурз Уфимской губернии, рассматривала себя в качестве общенациональной элиты19. Программы «Иттифака» и фракции представляют собой политические программы либералов, ориентированные на создание конституционного государства и органов местного самоуправления. Они близки к программе российских кадетов, созданной по примеру либеральных партий конституционных государств Европы. В отличие от этих программ, «Постановления III Всероссийского мусульманского съезда в Нижнем Новгороде» направлены на создание структур религиозной автономии в рамках существующего государства и подчинение школ местным общинам и Всероссийскому Союзу Учителей.

Целью постановлений было превращение отдельных этнических групп и местных Духовных Собраний в единую административную структуру — миллет мусульман России.

Параллельно с либеральным движением развивалось и социалистическое движение. Единственной группой, оказавшейся в состоянии перейти от радикализма ученических кружков и обеспечить политическую преемственность, оказалось движение «тангчылар». Его лидер Г. Исхаки и его соратники стремились создать независимое политическое движение. Они первыми создавали основу для массовой социалистической партии XX века у татар. 18 мая 1906 г. в Казани выходит в свет первый номер газеты «Танг йолдызы» («Утренняя звезда»), где провозглашается программа религиозной и национальнокультурной автономии, как и у либералов20. В статье «Открытое письмо татарским членам Государственной Думы» «тангчылар» называли себя социалистами-автономистами и сторонниками федерации. Они считали, что в  случае победы революции «татарам легко будет получить свои права».

«Тангчылар» были также принципиальными противниками единого государственного языка и требовали равноправия языков 21.

После поражения революции 1905–1907 гг. общественное движение приобретает новые формы и лозунги22. Ряд улемов и миссионеров стремились придать новую актуальность лозунгу исламского единства, а не только единству мусульман России. В книге Р. Ибрагима «Бин бир хадиси шариф шархи» («Толкование тысячи и одного священного хадиса») (1907 г.) говорилось, что «у нас вера и «миллет» составляет одно… если мы потеряем свою обособленность, то будем совершенно стерты, сделаемся ничем». В политической сфере утверждалось, что «все мусульмане составляют одну нацию»23.

17 апреля 1911 г. в Уфе состоялось собрание мусульманской элиты, посвященное предстоящим выпускным экзаменам. С речью выступил ректор медресе «Галия» Зыя Камали, ранее обучавшийся в Каирском университете «Аль-Азхар» у Мухамада Абду. Он призывал, чтобы, подобно эпохе Мухаммада, в Медине для совета могли собраться мусульмане различных государств. Там они бы могли «поговорить и посоветоваться в каких бы то государствах ни было, если притесняют наших братьев… то общими силами бороться с правительством и вернуть обратно все свои прежние права и преимущества, которые у нас ныне утеряны»24. В своем выступлении З. Камали излагает идею исламского единства, если не в форме создания единого халифата, то в форме образования своеобразного общемусульманского парламента — Шура, по образцу Совета первых веков хиджры. Как и социалисты, он сводит противостояние между русскими и татарами к противостоянию между рабочими и бюрократией. Таким образом, З. Камали, как и Р. Ибрагим0.0005, был сторонником концепции исламского социализма и антиколониальной рево