Постановка проблемы. Дестаны – это большие эпические сказания со стихотворными вставками, повествующие об излюбленных народных персонажах, богатырях [1, с. 86].
         В 1930-е гг., когда складывалась крымскотатарская фольклористика как наука, поиск адекватного термина для разных групп дестанов только начинался. К. Джаманаклы, отделив несколько дестанов от сказок и от героических дестанов, обозначил их в довоенном сборнике «Масаллар» как «лирические поэмы». [2, с. 337]. С 1970-х годов в работах по фольклористике фигурирует более точное обозначение этой жанровой разновидности, поэтому при переиздании сборника раздел, в котором представлены дестаны «Ашикъ Гъарип», «Таирнен Зоре», «Нар Къамыш», «Къозукюрпеч», совершенно оправданно обозначен как «лирические дестаны» [3, с. 345]. До сих пор лирические дестаны еще недостаточно известны широкой научной общественности, поскольку не выявлены многие аспекты их изучения. В частности, не определено, как в этой разновидности дестанов преломляется первобытное сознание, они не стали предметом изучения компаративистики, т. е. сравнительного анализа с привлечением дестанов других тюркских народов, не поставлен вопрос о национальных крымскотатарских реалиях, отразившихся в них.
Анализ литературы. Первые наиболее полные характеристики крымскотатарских дестанов появились в работах 1920–1930-х годов, тогда же были опубликованы первые записи со слов народных сказителей в исследованиях О. Акчокраклы [4, с. 160]. В статье К. Джаманаклы дана их общая характеристика и сведения об их исполнителях [5, с. 21]. В работах Дж. Бекирова 1970–1980-х гг. представлены классификация дестанов и их анализ [6, 7]. Они являются на сегодняшний день единственными научными изданиями, посвященными комплексному изучению произведений этого жанра. В последнее время в журнале «Йылдыз» публиковались новые варианты дестанов и давался литературоведческий комментарий к ним [8, 9] [10, 11] Изучение разных аспектов содержания и поэтики дестанов в современной тюркологии неизменно сопровождается переводом их на разные языки мира.
         Вопрос о переводе дестанов на русский язык до сих пор в крымскотатарской филологии не выдвигался, чем объясняется актуальность нашей работы.
Цель данной статьи – выяснить, какие лингвокультурные аспекты следует учитывать при переводе стихотворных фрагментов лирических дестанов на русский язык. В процессе исследования решались следующие задачи: 1) выбор переводческой тактики; 2) выявление специфики перевода стихотворных вставок в эпическом произведении на примере лирического дестана «Нар Къамыш» [12].
         Перевод должен по мере возможности передать уникальную особенность этих стихотворных фрагментов. В работе мы использовали два вида перевода: «пословный» перевод, в результате которого создается подстрочник, и «филологический» перевод, включающий в себя интерпретацию и культурологический комментарий, цель которого максимально приблизить читателя к пониманию текста, сохранив его художественное богатство.
         В сюжете дестана «Нар Къамыш» четыре события, которые знаменуются стихотворными репликами персонажей: 1) обращения к камышу, укрывшего девушку, где в диалогах участвуют несколько персонажей; 2) диалог брата и сестрицы, произносящей запрет напиться воды из лужицы; 3) диалог падишаха и луноликой красавицы, прячущейся в древесной листве; 4) жалобы брата-ягненка, которому грозит смерть, и сестры, томящейся в лоне рыбы, обреченных на разлуку и гибель злой соперницей.
         Таким образом, самые драматические ситуации этого прозаического дестана выражены в стихотворной форме. Это придает повествованию особую напряженность, поскольку позволяет излить душу каждому из персонажей, обратившись к старинной традиции народных песен. Именно в старинных песнях последовательно сохранялась диалоговая форма и определенные устойчивые темы. Наиболее древними из них, по-видимому, были жалобные песни, обращения к природным силам, просьбы о помощи, песни-запреты, песенные диалоги влюбленных. Можно предположить, что все стихотворные вставки дестана «Нар Къамыш» содержат в трансформированном виде именно эти древнейшие жанрово-тематические комплексы.
         Обратимся к переводу и интерпретации первой ситуации, поскольку она является завязкой всех дальнейших событий: «Бир заманда бар экен, бир заманда екъ экен, фукъаре бир акъайнынъ бир де апакъайы бар экен. Олар инсан бармагъан бир адада яшай экенлер. Оларнынъ бир къызы ве эки де огьланлары бар экен, амма дюньяда оларнынъ къызы киби дюльбер къыз екъ экен» = Подстрочный перевод: «Было это когда-нибудь, или не было, у одного бедного человека была жена. Жили они на одном острове, где не бывали люди. Было у них два сына и дочь, и не было во всем мире девушки, равной по красоте их дочери» = Филологический перевод: «Давным-давно жили-были на одном острове муж с женой. Никто кроме них никогда не бывал на этом острове. И жили они очень бедно. Было у них два сына и дочь, красивей которой не было на свете».
         В исходном тексте представлены две важные особенности, характерные для крымскотатарского сказочного стиля: ритмичность и краткость. Ритмичность достигается повторами словосочетаний «бар экен» и «екъ экен». За краткостью в народных сказках всегда кроется глубокий смысл. Сказитель всего в трех предложениях обозначил вполне определенное время и место разворачивающейся семейной драмы: это мифологический хронотоп, указывающий на переосмысление устаревающих первобытных представлений. Это настолько отдаленное пространство, что там не бывают другие люди. Для мифологического сознания отдаленность в пространстве есть одновременно отдаленность во времени.
         «Пословный» перевод позволяет максимально понять суть высказывания, здесь важно выяснить лексическое значение каждого переводимого слова, а филологический перевод усиливает ключевые для понимания общего смысла концепты. В данном случае усилен концепт отдаленности этой семьи от остального человеческого сообщества.
В филолологическом переводе сделана попытка сохранить ритмические особенности. Для этого использованы традиционные сказочные формулы зачина русских сказок «давным-давно», «жили-были», которые поддерживают определенный ритм, ритмический рисунок передается и через повторы однокоренных слов «были», «было», «бывал».
Следующий фрагмент дестана тоже заслуживает подробного разбора: «Куньлерден бир кунь озьлерининъ къызларынынъ къартайып къалмамасы ичюн озь аралары сезлешип, къызны буюк огъулларына бермек къарарына келелер» = Подстрочный перевод: «В один из дней, чтобы их дочь не состарилась, они договорились между собой выдать девушку замуж за своего старшего сына» = Филологический перевод: «Однажды они, посовещавшись между собой, решили выдать замуж свою дочь за старшего сына. Очень они боялись, что дочь так и состарится в одиночестве».
         В филологическом переводе усилена эмоциональность ситуации, переживаемой этой одинокой семьей, живущей на отдаленном острове. Но этого явно не достаточно. Чтобы приблизить переводимый текст к пониманию современного читателя, к нему необходим развернутый комментарий.
Поскольку мы установили, что имеем дело с мифологическим хронотопом, то странное решение супругов теперь вполне объяснимо. Это решение для них было единственно возможным условием продолжения рода. Так открывается древнейший пласт дестана, фиксирующий возможность таких браков в очень отдаленной первобытности, на это указывают многие древние мифы других народов. Но важно не это, а то, как исполняется это решение родителей. Волю родителей, фактор для первобытной и даже патриархальной среды абсолютно незыблемый, осмеливаются нарушить самые молодые члены этого семейства, и сама природа этому способствует. Дестан не случайно сохранил в народном сознании именно это название – «Нар Къамыш». Ведь именно это растение помогло девушке избежать противоестественных поступков, именно оно укрывало девушку от матери и от старшего брата, который стремился к исполнению принятого родителями решения. Теперь ясно, почему так значимы для сказителя все песни, обращенные к камышу.
         Первая ритмизованная вставка – это песнь девушки, которая умоляет (ялвара) камыш спасти ее от неминуемой беды: «Джаным къамыш, ярыл къамыш, / артыкъ мен бу дюньянынъ / юзюни корьмек истемеймен, – деп ялвара. = Подстрочный перевод: «Душа моя, камыш, раскройся камыш, я не могу больше видеть этот мир!» = Филологический перевод: «Нар камыш, родненький, раскройся, мне свет белый не мил»
Первая песнь слабо оформлена ритмически, в ней только два повтора, концы строк не рифмуются, это именно не йыр, и не бейит, это больше напоминает заклинание. Потому что в нем слышится нежелание мириться с миропорядком, призыв к природным силам помочь, укрыть. И растение раскрывается и принимает внутрь себя бедную девушку, скрыв ее от людских глаз. Так своеобразно преломляется древнейший миф о природе-праматери, покровительнице и спасительнице. Вот песня старшего брата, послушного воле родителей, озабоченных продолжением рода:
«Нар, нар къамыш, нар къамыш, / Ярылса да шу къамыш. / Шу къамышнынъ ичинде, / Меним ярем бар эмиш.» = Подстрочный перевод: «Нар, нар камыш, нар камыш, / Раскрылся б тот камыш, / Внутри этого камыша / Есть моя избранница» = Филологический перевод: «Нар, нар камыш, нар камыш, / Знаю, тайну ты хранишь, / Отпусти ее на волю, / Чтоб назвал ее женою».
         Для научного исследования очень важен дословный перевод, поскольку необходимо в этом песенном фрагменте уловить смысл. Смысл заключается в обращении к растению-камышу с просьбой отдать/вернуть то, что в нем сокрыто/спрятано. Так раскрывается древнейший пласт песенной традиции, обращение к природным явлениям с просьбой-мольбой. Предлагаемый нами филологический перевод наряду с сохранением смысла нацелен на наиболее адекватную передачу стихотворной речи и на выражение настроения юноши, его желания освободить возлюбленную. Но со словами «тайна», «воля», «отпусти», «хранишь» появляются дополнительные оттенки смысла, поскольку их нет в исходном тексте.
         Ответ девушки проясняет весь драматизм ситуации:
         «Нар, нар къамыш, нар къамыш, / Ярылмасын шу къамыш / Къардшына яр деген, / Бу дуньяда бар эмиш.» = Подстрочный перевод: «Нар камыш, нар камыш / Пусть не раскрывается этот камыш. / Для брата избранницы / В этом мире нет» = Филологический перевод: «Нар, нар камыш, нар камыш, / Ты меня не выдавай / Мне не нужен брат такой, / Чтоб назвал меня женой».
         Дословный перевод сохраняет слова исходного текста: бу дуньяда – в этом мире. Это словосочетание важно именно для монологов дочери, именно она одинока в своем решении, она одна во всем мире и только камыш ее понял и принял. Диалог матери с дочерью протекает при покровительстве камыша. Если обращение матери содержит утверждение своей правоты, то ответ дочери содержит неприятие ее позиции и повторная констатация невозможности осуществления материнской просьбы.
         Мать: Нар, нар къамыш, нар къамыш,/ Ярылса да шу къамыш. / Шу къмышнынъ ичинде / Яш келиним бар эмиш = Подстрочный перевод: «Нар, нар камыш, нар, камыш / Раскрылся б этот камыш. / Внутри этого камыша / Моя молодая невестка есть.» = Филологический перевод: «Нар, нар камыш, нар камыш, / Я прошу, меня услышь, / Разреши мне дочь забрать, / Чтоб невесткою назвать.».
         Девушка: Нар, нар къамыш, нар къамыш, / Ярылмасын шу къамыш. / Баласына, келин деген, / Бу дуньяда бар эмиш. = Подстрочный перевод: «Нар, нар камыш, нар камыш / Пусть не раскроется этот камыш. / Для ее ребенка нет невесты / В этом мире.» = Филологический перевод: «Нар, нар камыш, нар камыш, / Ты меня не отдавай, / Ведь не может мать родная / Сыну в жены дочь отдать.».
         При филологическом переводе необходимо передать повторяемость первых двух строчек во всех стихотворных фрагментах, поскольку повторяемость диктуется исходным фольклорным текстом, а повторы являются важнейшим показателем такого рода текстов. В песне матери напевность удалось подчеркнуть чистыми рифмами, сохранив ее общий смысл. Древнейший первобытный пласт сюжета в дестане «Нар Къамыш» выражен в песнях матери и старшего сына. Горестные напевы дочери не содержат осуждения родственников, они в какой-то мере близки не только заклинаниям, но и древним женским плачам, причитаниям. Сказитель же фиксирует в развитии сюжета переломный момент.
         Последним в этом драматическом эпизоде, разворачивающемся на берегу озера перед зарослями камыша появляется младший брат.
«Нар, нар къамыш, нар къамыш, / Ярылса да шу к ъамыш. / Шу къамышнынъ ичинде / Меним аптем бар эмиш.» = Подстрочный перевод: «Нар, нар камыш, нар камыш, чтоб раскрылся тот камыш! Внутри этого камыша есть моя старшая сестра.» = Филологический перевод: «Нар, нар камыш, нар камыш, / Ты сестру мне покажи, / Средь твоей листвы одна / Тихо спряталась она.».
         Только в ответ на его просьбу раскрывается, наконец, камыш. Младший брат со своей старшей сестрой покидает этот отдаленный остров, где никогда не бывали люди. Взявшись за руки, они отправляются в новую жизнь, к людям. В этом пространственном перемещении героев дестана отразилось прощание человечества с первобытностью, с древнейшими представлениями о внутриродовых отношениях. Их ждут разные приключения, но старшая сестра и ее младший брат будут вести себя как персонажи лирического дестана, больше связанного со сказочным, а не мифологическим хронотопом.
         Выводы. Филологический перевод лирических фрагментов дестана, выполненный на основе «пословного» перевода, не возможен без культурологического комментария и интерпретации. Использование такого подхода наиболее продуктивно для исследования фольклорных текстов, поскольку позволяет выделить в них древнейшие пласты и наиболее адекватно истолковать их для иноязычного читателя.

1. Короглы Х. Дастан: литературный энциклопедический словарь / Х. Короглы. – М., 1987. – С. 86–87.
2. Масаллар [тертип эткенлер К. Джаманакълы ве А. Усеин]. – Симферополь: Кърым девлет нешрияты, 1941. – 1 том. – 374 с.
3. Кърымтатар халкъ масаллары. – Симферополь: Крымучпедгиз, 2008. – 384 с.
4. Акъчокъоакълы О. Къырымда халкъ эдебияты ве оны яшатанлар // Акъчокъоакълы О. Эсерлер топламы. – Симферополь, 2008. – С. 159–166.
5. Джаманакълы К. Кърымтатар масаллары // Масаллар [тертип эткенлер К. Джаманакълы ве А. Усеин]. – Симферополь: Кърым девлет нешрияты, 1941. – 1 том. – С. 5–29.
6. Бекиров Дж. Татар халкъ дестанлары / Дж. Бекиров // Йылдыз. – 1979. – № 2. – С. 98–114.
7. Бекиров Дж. Къырымтатар халкъ дестанларынынъ хусусиетлери: Дестанлар / Дж. Бекиров. – Ташкент, 1980. – С.
8. Юнусова Э. «Эдиге» эпосы акъкъында баазы къадлар / Э. Юнусова. // Йылдыз. – 2002. – № 2. – С. 97–105.
9. Чора-Батыр. Дестан // Йылдыз. – 2004. – № 5. – С. 42–82.
10. Селим Н. Ш. «Чора-Батыр» – къырымтатар халкъ дестаны / Н. Ш. Селим // Йылдыз. – 2004. – № 5. – С. 39–41.
11. Эмирсуинова Н. К. Крымскотатарский дестан «Ашик Гарип»: проблемы изучения и истолкования / Н. К. Эмирсуинова // Йылдыз. – 2006. – № 1. – С. 124–126.
12. Нар Къамыш // Кърымтатар халкъ масаллары. – Симферополь: Крымучпедгиз, 2008. – С. 355–363.